Неточные совпадения
Он прочел все, что было написано во Франции замечательного по части философии и красноречия в XVIII веке, основательно знал все лучшие произведения французской литературы, так что мог и любил часто цитировать места из Расина, Корнеля, Боало, Мольера, Монтеня, Фенелона; имел блестящие познания в мифологии и с пользой изучал, во французских переводах,
древние памятники эпической поэзии, имел достаточные познания в
истории, почерпнутые им из Сегюра; но не имел никакого понятия ни о математике, дальше арифметики, ни о физике, ни о современной литературе: он мог в разговоре прилично умолчать или сказать несколько общих фраз о Гете, Шиллере и Байроне, но никогда не читал их.
— Не пиши, пожалуйста, только этой мелочи и дряни, что и без романа на всяком шагу в глаза лезет. В современной литературе всякого червяка, всякого мужика, бабу — всё в роман суют… Возьми-ка предмет из
истории, воображение у тебя живое, пишешь ты бойко. Помнишь, о
древней Руси ты писал!.. А то далась современная жизнь!.. муравейник, мышиная возня: дело ли это искусства!.. Это газетная литература!
Раньше или позже должно ведь начаться движение культуры к своим
древним истокам, к
древним расам, на Восток, в Азию и Африку, которые вновь должны быть вовлечены в поток всемирной
истории.
Загадочное выражение лиц
древних народов Востока, которое так поражает нас, европейцев, должно быть когда-нибудь разгадано на каком-то перевале
истории.
Учитель
истории должен разоблачать мишурные добродетели
древних республик и показать величие не понятой историками Римской империи, которой недоставало только одного — наследственности!..
Страх с
древних времен есть основной человеческий аффект, он движет
историей.
Нужно ли говорить, что у нас и здесь, как во всем, — ни для каких случайностей нет места, никаких неожиданностей быть не может. И самые выборы имеют значение скорее символическое: напомнить, что мы единый, могучий миллионноклеточный организм, что мы — говоря словами «Евангелия»
древних — единая Церковь. Потому что
история Единого Государства не знает случая, чтобы в этот торжественный день хотя бы один голос осмелился нарушить величественный унисон.
Начало координат во всей этой
истории — конечно,
Древний Дом. Из этой точки — оси Х-ов, Y-ов, Z-ов, на которых для меня с недавнего времени построен весь мир. По оси Х-ов (Проспекту 59‑му) я шел пешком к началу координат. Во мне — пестрым вихрем вчерашнее: опрокинутые дома и люди, мучительно-посторонние руки, сверкающие ножницы, остро-капающие капли из умывальника — так было, было однажды. И все это, разрывая мясо, стремительно крутится там — за расплавленной от огня поверхностью, где «душа».
[Любопытствующих узнать более подробные сведения об этих смутах отсылаем к сочинению протоиерея Андрея Иоаннова: «Полное историческое известие о
древних стригольниках» и пр., а также к «
Истории русского раскола» преосвященного Макария, епископа винницкого.
— Петр Степанович рассказал нам одну
древнюю петербургскую
историю из жизни одного причудника, — восторженно подхватила Варвара Петровна, — одного капризного и сумасшедшего человека, но всегда высокого в своих чувствах, всегда рыцарски благородного…
— Кто говорит, что можно! — оборонился Глумов, — но ежели
древние греческие и римские образцы непригодны, так ведь у нас и своя
история была.
Вся
история древних народов, продолжавшаяся тысячелетия и заканчивающаяся
историей Рима, есть
история замены животного, личного жизнепонимания общественным и государственным.
Так, например, сочинитель примечаний на Родословную
историю татар Абулгази Баядур-Хана утверждает, что казаки уральские произошли от
древних кипчаков; что они пришли в подданство России вслед за покорением Астрахани; что они имеют особливый смешанный язык, которым говорят со всеми соседними татарами; что они могут выставить 30 000 вооруженных воинов; что город Уральск стоит в 40 верстах от устья Урала, текущего в Каспийское море, и пр.
То он вел речь о роли кельтийского племени в
истории, то его уносило в
древний мир, и он рассуждал об эгинских мраморах, напряженно толковал о жившем до Фидиаса ваятеле Онатасе, который, однако, превращался у него в Ионатана и тем на миг наводил на все его рассуждение не то библейский, не то американский колорит; то он вдруг перескакивал в политическую экономию и называл Бастиа дураком и деревяшкой,"не хуже Адама Смита и всех физиократов…"–"Физиократов! — прошептал ему вслед Бамбаев…
Может быть, этот живой взгляд будет обращен со временем и на
историю древней Руси.
Нет сомнения, что образованному человеку полезно знать, например, в 855 или в 857 году изобретена славянская азбука; полезно иметь сведение о том, читал ли Кирилл Туровский Библию и были ли в
древней Руси люди, знавшие по-испански; полезно знать и то, как следует перевести сомнительный аорист в Фукидидовой
истории; — все это очень полезно…
Последний был исключительным преподавателем
истории, географии и
древних языков, так что на долю главного математика Гульча доставалось преподавание только этой науки.
Все географические немые карты в нашей школе составлены и изданы мной, между тем
история и география составляют только богатство памяти, тогда как упражнять разум для будущего правильного мышления можно только над математикой и
древними языками».
Из расспросов моих оказалось, что Баринов, скуки ради, сплел весьма забавную
историю, в конце которой Хохол и я, как
древние викинги, рубились топорами с толпой мужиков.
Готизм, без сомнения, в эстетическом смысле, отвлеченном от
истории, несравненно выше стиля восстановления, рококо и других, служивших переходом от готизма к истинной реставрации
древнего зодчества.
Здесь же замечено, что славяне задолго до рождества Христова «письмо имели» и что у них были даже
древние письменные
истории, что доказывается сказаниями Нестора.
Екатерина повелела — и воинство Ее, не обнажив меча, заняло полуостров Крымский,
древнюю Тавриду, столь известную в
Истории и в самой Мифологии.
Те, которые в несчастном отечестве своем не узнали бы, может быть, никогда славной его
Истории, великих имен ее и самого
древнего языка их, научались во глубине Севера гордиться своим происхождением.
Там, в собрании ваших священных хартий, блюдется на память векам сие собственной руки Ее [От 6 Июня 1763.] начертание, в котором Она говорит с вами как с именитыми отцами
древнего Рима, изъявляя пламенную ревность Свою ко благу России, заклиная вас любовию к отечеству быть достойными орудиями законов и ставя вам в пример
Историю!
Мы хотели указать на наших ученых — на то, как г. Вельтман считал Бориса Годунова дядею Федора Ивановича; как г. Сухомлинов находил черты народности у Кирилла Туровского, потому что у него, как и в народных песнях, говорится: весна пришла красная; как г. Беляев доказывал, что древнейший способ наследства — есть наследство по завещанию; как г. Лешков утверждал, что в
древней Руси не обращались к знахарям и ворожеям, а к врачу, который пользовался особенным почтением; как г. Соловьев (в «Атенее») уличал г. Устрялова в том, что он вместо
истории Петра сочинил эпическую поэму, даже с участием чудесного; как г. Вернадский сочинил
историю политической экономии по диксионеру Коклена и Гильомена; как г.
Впрочем, пора уже и расстаться нам с г. Жеребцовым. Читатели из нашей статьи, надеемся, успели уже познакомиться с ним настолько, чтобы не желать продолжения этого знакомства. Поэтому, оставляя в покое его книгу, мы намерены теперь исполнить обещание, данное нами в прошлой статье: сделать несколько замечаний относительно самых начал, которые навязываются
древней Руси ее защитниками и которые оказываются так несостоятельными пред судом
истории и здравого смысла.
Мы заметили у него выбор предметов, подсказанный ему, без сомнения, патриотическими его чувствованиями: преимущественно останавливается г. Жеребцов на тех явлениях нашей
истории и жизни, которые ему кажутся хорошими; темные же стороны он большею частию, особенно в
древней Руси, указывает очень бегло или даже вовсе о них умалчивает.
Никогда ни один народ, ни в
древней, ни в новой
истории, не делал таких внезапных отречений от своей народности вследствие воли одной личности.
Как ни крут и резок кажется переворот, произведенный в нашей
истории реформою Петра, но если всмотреться в него пристальнее, То окажется, что он вовсе не так окончательно порешил с
древнею Русью, как воображает, с глубоким, прискорбием, большая часть славянофилов…
Подробнее см.: Болотов В. В. Лекции по
истории древней церкви: В 6 т. Т. 4:
История церкви в период вселенских соборов.
В культе видят или театральные церемонии, или же «языческий» магизм, «мистагогию» [В
Древней Греции — введение или посвящение в таинство.] (достаточно почитать современных протестантских богословов, напр., хотя бы
историю догматов Гарнака).
Этот соблазн великого царства не оставляет человека на протяжении всей его
истории: империи
древнего Востока, Римская империя, папская теократия, священная византийская империя, московское царство — третий Рим, петровская империя, коммунистическое царство, третье германское царство.
В
древнем мире на заре
истории эта грань была еще менее заметной, и человек смешивал «сновидения» с «действительностью».
Однажды и в
истории человеческой культуры было явлено что-то эдемское — в культуре
Древней Греции, в ее прекрасных формах.
На краю вала, на самом высоком изгибе, с чудным видом на нижнее прибрежье Волги, Теркин присел на траве и долго любовался далью. Мысли его ушли в глубокую старину этого когда-то дикого дремучего края… Отец и про
древнюю старину не раз ему рассказывал. Бывало, когда Вася вернется на вакации и выложит свои книги, Иван Прокофьич возьмет учебник русской
истории, поэкзаменует его маленько, а потом скажет...
Дух этот проникнут был высмеиваньем разных общих мест по
истории человечества,
древней и новой культуры.
Не знаю, имел ли он когда-либо определенное намерение занять в России кафедру
истории,
древней или новой; по крайней мере, он ничего не делал, чтобы этого добиться.
Это определилось
древним расколом русской
истории, вековым расколом интеллигенции и народа, а также бессовестной демагогией, через которую победили русские коммунисты.
В частности, Леля была убеждена, что, выйдя из института, она неминуемо столкнется с тургеневскими и иными героями, бойцами за правду и прогресс, о которых впередогонку трактуют все романы и даже все учебники по
истории —
древней, средней и новой…
Скажем несколько слов об этом историческом памятнике и
древней святыне первопрестольной столицы. Новодевичий монастырь находится на Девичьем поле, на берегу Москвы-реки, против Воробьевых гор. Он был основан в 1524 году великим князем Василием Иоанновичем, в память знаменательного в нашей
истории события — взятия Смоленска и присоединения его к Российской державе.
Новая
история отвергла прежние верования, не поставив на место их нового воззрения, и логика положения заставила историков, мнимо отвергших божественную власть царей и фатум
древних, притти другим путем к тому же самому: к признанию тoгo, что 1) народы руководятся единичными людьми, и 2) что существует известная цель, к которой движутся народы и человечество.
Теперь очень многим, особенно из людей, не знающих
истории церкви, кажется, что лучше всего держать духовенство в зависимости от воли прихода, и это действительно не противоречит
древней церковной практике и имеет свои хорошие стороны, но имеет и дурные.
Ежели Божество отдает приказание, выражает свою волю, как то нам показывает
история древних, то выражение этой воли не зависит от времени и ничем не вызвано, так как Божество ничем не связано с событием.
Древний еврейский хилиазм в секуляризованной форме вновь повторяется в поздний час
истории.
Надо вам сказать, мой милый,] — продолжал он грустным и мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную
историю, — que notre nom est l’un des plus anciens de la France. [ — что имя наше одно из самых
древних во Франции.]
В эпоху Ренессанса, на заре новой
истории возврат к античности, к
древним началам культуры был творческим движением вперед.
Вместо прежних, угодных Божеству, целей народов: иудейского, греческого, римского, которые
древним представлялись целями движения человечества, новая
история поставила свои цели — благо французского, германского, английского и, в самом своем высшем отвлечении, благо цивилизации всего человечества, под которым разумеются обыкновенно народы, занимающие маленький северозападный уголок большого материка.
Наука прàва рассматривает государство и власть, как
древние рассматривали огонь, как что-то абсолютно существующее. Для
истории же государство и власть суть только явления точно так же, как для физики нашего времени огонь есть не стихия, а явление.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес
истории, и мы всё еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени
история такого рода не имеет смысла.
Но новая наука
истории не может отвечать таким образом. Наука не признает воззрения
древних на непосредственное участие Божества в делах человечества и потому она должна дать другие ответы.